Психотерапия как искусство
Екатерина Шило
Гештальт-терапевт плотно ассоциированный с искусством
Мы слышим слова, причудливо сложенные в конструкты, непроизносимые нами в обычной жизни, и слова эти будят глубоко внутри сильные переживания.
Мы смотрим на линии и пятна цвета, необъяснимо манящие и притягательные, или наоборот - вызывающие страх, тревогу или отвращение. Чувствуем ритм движения другого к нам, от чего коже становится горячо.
Мы смотрим на линии и пятна цвета, необъяснимо манящие и притягательные, или наоборот - вызывающие страх, тревогу или отвращение. Чувствуем ритм движения другого к нам, от чего коже становится горячо.
Что это? Стихотворение или пьеса? Картина? Танец? Или же интенция терапевта к клиенту?
Стороннему наблюдателю, не вовлеченному и не увлеченному великолепным танцем терапии, очевидно, что эти вещи нельзя сравнивать. Искусство - это когда человек ходит в музей или в театр, и смотрит, слышит, ощущает что-то, порожденное вдохновением и волей автора. Терапия же - это периодические, почти медицинские походы в кабинет к специалисту.
Пожалуй, единственное общее между этими двумя направлениями по мнению циничных обывателей - в несоразмерно высокой цене за встречу.
Несмотря на то, что к общности искусства и психотерапии, исследователи и основоположники различных подходов психотерапии приходили неоднократно, гештальт-терапия считается максимально приближенной к искусству.
Терапевт готов показать драму отношений в форме, более приближенной к искусству, чем то, что клиенты демонстрируют в кабинете терапевта. То есть в эстетически организованной форме. (2008 №3 Немеринский).
Что же объединяет искусство и гештальт-терапию?
В статье “О психотерапии и поэзии, а также о тренинге психотерапевтов” (О.Немеринский, 2009), выделены общности
- парадоксальность.
- Искусство, особенно современное и абстрактное, фрустрирует зрителя (Л.Эсплунд), создает противоречия между прожитым опытом в прошлом и проживаемым сейчас. Катарсическое переживание за счет предельной парадоксальности в произведении расширяет внутренний мир клиента, позволяет на многое посмотреть под другим опытом.
- Фрустрация же клиента, подсвечивание парадоксальности его установок - основа работы гешьтальт-терапевта. Осознавание клиентом своих парадоксов, узнавание себя благодаря этому и присваивание себе своей собственной самости приводит к катарсическому освобождению и расширеню внутреннего ландшафта.
- Предельная выраженность переживания.
Гиперболизированность или чрезмерная метафоричность произведения зачастую позволяет породить парадоксальность и вызвать отклик у зрителя. И именно поддержка терапевтом глубины и выраженности переживания, зачастую поддержка гиперболизации переживания (усиление телесных реакций, гримасы, крик и другие проявления) и распознавание феноменов клиента, позволяет преодолеть многие барьеры, мешающие максимально полному контактированию и переживанию катарсического опыта.
В связи с сильным эмоциональным переживанием происходит перестраивание репертуара образного мышления, следствием которого становится резкое разрастание его (образного мышления) активности - увеличивается способность к комбинированию образов и символов, идей, хранимых в бессознательном (Бондаренко А.В. “Интуиция и искусство” 2014)
Пересечение контекстов.
Соединение, переплетение смыслов, каковым является контекст - это то, чем мастерски владеют многие поэты, и то, что полагаясь на сензитивность, используют в работе терапевты. Увидеть многослойность смыслов, их замысловатое переплетение в толще слов - задача порой сложная, но удивительная.
Интимность отношения.
Картина в музее, пьеса, песня или стихотворение впечатляют зрителя и слушателя тем, что касается струн его души. Кажется будто только со мной говорит это произведение на только нам двоим известном языке. На латыни intimus - самый глубокий, внутренний. Отношения, рождаемые между произведением искусства и наблюдателем, слушателем - глубоко личные, сокровенные, свободные и не требующие ничего взамен.
И именно эти определения рождаются в отношениях между клиентом и терапевтом. Интимность рождается в тот момент, когда клиент как бы говорит терапевту “С тобой я могу пойти в свои самые сильные страхи, в свой самый болезненный опыт” (“Отсутствие - это мост между нами. Депрессивный опыт в перспективе гештальт-терапии” под ред. Дж. Франчисетти 2019)
Дополню этот список
Трансформация переживания
Искусство используется часто как способ трансформации энергии переживания. Художник трансформирует свои внутренние переживания в образы, коммуницирующие на более глубоких уровнях сознания, чем речь. Пикассо, создавая “Гернику”, переносил именно свои переживания на холст. Трансформировал свои образы, чуждые уплощению в обыденной речи. Рожденные же произведения, при контакте с наблюдателем, трансформируют наблюдателя самого. Не обязательно наблюдатель будет испытывать те же эмоции, что и автор, но безучастным вероятнее всего не останется.
Искусство дает возможность пережить непрожитое, вернуться назад, переиграть и переделать заново. Оно есть опыт того, что не случилось. Искусство дает нам выбор там, где жизнь выбора не дает (И.С. Захарян “Психотерапия. Между наукой и искусством”, 2002).
Терапевт, пользуясь доступными ему методами, также помогает проявить образы того, что не поддается обыденной коммуникации и сложно выразимо. Но оба, и художник и терапевт хотят одного - прикоснуться к внутреннему миру другого, трансформировать его. И зачастую используют похожие методы для достижения своей цели.
Искусство как таковое делает нас наблюдателями. Каждый кто соприкасается с произведением искусства, обнаруживает себя наблюдающим целостный образ (гештальт), рожденный создателем. Если наша сензитивность развита, то бОльший спектр произведений искусства вызывает отклик узнавания. В противном случае, мы можем воспринимать только часть доступного объема.
Так и гештальт-терапевт становится наблюдателем произведения, которое создано клиентом. Как терапевты, мы наблюдаем и соприкасаемся с творением, пытаясь обнаружить целостный образ, созданный теруаром жизненного опыта клиента.
Но в отличии от произведения искусства, у нас есть возможность диалогически взаимодействовать с создателем произведения, способствуя тому, чтобы творец обнаружил красоту и симфонию своей собственной жизни.
Художник, писатель, скульптор или композитор желает того, чтобы его произведение соприкоснулось с душами многих. Они выступают маяками - в центре оживленного города освещают тысячи лиц и прикасаясь ко многим, или же светят тем, кто готов забрести в отдаленные места, забытые всеми, но прекрасные в своей дикости.
Терапевты же желают соприкоснуться с одной душой, той что перед ними. И выступают той рукой, которая помогает обнаружить внутренний свет клиента и обратить его на пространство внутри и снаружи.
Контакт между терапевтом и клиентом становится предметом искусства. И предметы искусства могут быть частью терапии. То, что невозможно выразить словами, те части, которые еще не имеют языка слов, могут быть вырисованы в абстракциях, линиях, цветовых пятнах. Или спеты в дикой, не имеющей нот и партитур, музыке. Или выражены в спонтанном танце тела.
И терапевт, как опытный коллекционер, собирает все образы, показываемые клиентом.
Терапия и искусство — разные, но близкие вещи, и могут взаимно использовать языки друг друга (И.С. Захарян “Психотерапия. Между наукой и искусством”, 2002)
Соединение, переплетение смыслов, каковым является контекст - это то, чем мастерски владеют многие поэты, и то, что полагаясь на сензитивность, используют в работе терапевты. Увидеть многослойность смыслов, их замысловатое переплетение в толще слов - задача порой сложная, но удивительная.
Интимность отношения.
Картина в музее, пьеса, песня или стихотворение впечатляют зрителя и слушателя тем, что касается струн его души. Кажется будто только со мной говорит это произведение на только нам двоим известном языке. На латыни intimus - самый глубокий, внутренний. Отношения, рождаемые между произведением искусства и наблюдателем, слушателем - глубоко личные, сокровенные, свободные и не требующие ничего взамен.
И именно эти определения рождаются в отношениях между клиентом и терапевтом. Интимность рождается в тот момент, когда клиент как бы говорит терапевту “С тобой я могу пойти в свои самые сильные страхи, в свой самый болезненный опыт” (“Отсутствие - это мост между нами. Депрессивный опыт в перспективе гештальт-терапии” под ред. Дж. Франчисетти 2019)
Дополню этот список
Трансформация переживания
Искусство используется часто как способ трансформации энергии переживания. Художник трансформирует свои внутренние переживания в образы, коммуницирующие на более глубоких уровнях сознания, чем речь. Пикассо, создавая “Гернику”, переносил именно свои переживания на холст. Трансформировал свои образы, чуждые уплощению в обыденной речи. Рожденные же произведения, при контакте с наблюдателем, трансформируют наблюдателя самого. Не обязательно наблюдатель будет испытывать те же эмоции, что и автор, но безучастным вероятнее всего не останется.
Искусство дает возможность пережить непрожитое, вернуться назад, переиграть и переделать заново. Оно есть опыт того, что не случилось. Искусство дает нам выбор там, где жизнь выбора не дает (И.С. Захарян “Психотерапия. Между наукой и искусством”, 2002).
Терапевт, пользуясь доступными ему методами, также помогает проявить образы того, что не поддается обыденной коммуникации и сложно выразимо. Но оба, и художник и терапевт хотят одного - прикоснуться к внутреннему миру другого, трансформировать его. И зачастую используют похожие методы для достижения своей цели.
- Присутствие жизни.
- Произведение искусства отличается от копии, муляжа тем, что в нем есть ритм, пульс и движение жизни, даже если это статичная картина. Так же и в работе клиента и терапевта. Чем успешнее их совместно творимая картина отношений, тем больше жизни начинает в ней присутствовать.
- Тоска по дикости раскрывает сама себя, и смелость автора или клиента идти внутрь дает потрясающие по красоте результаты.
Искусство как таковое делает нас наблюдателями. Каждый кто соприкасается с произведением искусства, обнаруживает себя наблюдающим целостный образ (гештальт), рожденный создателем. Если наша сензитивность развита, то бОльший спектр произведений искусства вызывает отклик узнавания. В противном случае, мы можем воспринимать только часть доступного объема.
Так и гештальт-терапевт становится наблюдателем произведения, которое создано клиентом. Как терапевты, мы наблюдаем и соприкасаемся с творением, пытаясь обнаружить целостный образ, созданный теруаром жизненного опыта клиента.
Но в отличии от произведения искусства, у нас есть возможность диалогически взаимодействовать с создателем произведения, способствуя тому, чтобы творец обнаружил красоту и симфонию своей собственной жизни.
Художник, писатель, скульптор или композитор желает того, чтобы его произведение соприкоснулось с душами многих. Они выступают маяками - в центре оживленного города освещают тысячи лиц и прикасаясь ко многим, или же светят тем, кто готов забрести в отдаленные места, забытые всеми, но прекрасные в своей дикости.
Терапевты же желают соприкоснуться с одной душой, той что перед ними. И выступают той рукой, которая помогает обнаружить внутренний свет клиента и обратить его на пространство внутри и снаружи.
Контакт между терапевтом и клиентом становится предметом искусства. И предметы искусства могут быть частью терапии. То, что невозможно выразить словами, те части, которые еще не имеют языка слов, могут быть вырисованы в абстракциях, линиях, цветовых пятнах. Или спеты в дикой, не имеющей нот и партитур, музыке. Или выражены в спонтанном танце тела.
И терапевт, как опытный коллекционер, собирает все образы, показываемые клиентом.
Терапия и искусство — разные, но близкие вещи, и могут взаимно использовать языки друг друга (И.С. Захарян “Психотерапия. Между наукой и искусством”, 2002)
